— Да, у нас существует государственная программа поддержки людей с аутизмом. Однако аутизм — все-таки специфический случай и встречается не так часто. Скорее встречаются расстройства аутистического спектра, например, синдром Аспергера. Замечено, что люди с аутизмом и конкретно синдромом Аспергера зачастую обладают высоким IQ, у них есть те способности, которых нет у остальных. Они могут сидеть и дотошно и кропотливо выискивать важные детали, в частности, работать с фотографиями, видео, выискивая на них ценную информацию. Есть опыт, когда способности таких людей использовались в разведке. Министр финансов Израиля, отвечающий также за кадровую политику, продвигал программу, по которой представителям бизнеса рекомендуется и выгодно принимать на работу людей не только с аутизмом, но и вообще с инвалидностью. В качестве поддержки от правительства люди с аутизмом получают пенсию в размере 600–700 долларов в месяц. В настоящее время рассматривается вопрос о повышении этой суммы до порядка 1100 долларов в месяц. Мы создаем лояльную для таких людей среду, в которой они могут существовать и развиваться с самого раннего возраста.

 

— Сейчас в Израиле очень сильна программа ведения беременности и диагностики патологий в пренатальный период, и правительство вкладывает в нее большие деньги и ресурсы. Женщина до последнего момента может прервать беременность, если у плода диагностируется патология и серьезные отклонения в развитии, и это считается законно. Каждая страна решает это по-своему — в зависимости от религии, культуры, традиций. В Израиле это так.

 

— Да, более того, на усыновление стоит очередь. У нас разрешены аборты. И хотя я считаю, что женщина, конечно же, имеет право распоряжаться своим телом, но тут у меня двойственное отношение: для беременности, как известно, нужны двое, и я считаю, потенциальный отец тоже имеет право голоса в этих вопросах. Мужчина — это ведь не только банковский счет.

 

— Да, к сожалению, много, тут Израиль вписывается в мировую тенденцию. До сих пор при разводе ребенок оставался с матерью автоматически, кроме каких-то вопиющих случаев. После недавних поправок в законодательстве и новых комментариев судебных инстанций главенствует более взвешенное отношение к каждому отдельно взятому случаю. Автоматически суд не отдает ребенка матери и, таким же образом, не делает отца главным исполнителем финансовых обязательств по отношению к ребенку. Другими словами, суд рассматривает все  социальные, финансовые, психологические, культурные и иные составляющие каждого дела.
 

— Это зависит от традиций семьи, от ее корней. В Израиле съехались выходцы из разных стран, мы видим разное отношение. Когда речь идет о выходцах из России, то это факт — поколения гораздо больше связаны, часто это даже чересчур — родители вторгаются в жизнь подросших детей. Так, родители некоторых друзей моего сына приехали в Израиль из России. Сын рассказывает, что этим 17–18-летним парням каждый час звонят мамы и спрашивают, все ли у них в порядке. Одна из самых часто употребляемых фраз мам — «Я переживаю!». Я против такого настырного вторжения в частную жизнь уже взрослых людей, мне ближе другой сценарий — дружеских поддерживающих отношений.

 

— Хочется надеяться, что с моими детьми у меня именно такой вариант отношений. Сейчас мой старший сын, ему 23 года и он рожден мальчиком, находится в процессе смены пола, он трансгендер. Подобные операции и процессы сопровождаются проблемами с ментальностью, восприятием действительности, государство оказывает поддержку таким людям, и в Израиле принято говорить об этом, это нормально. Легко ли мне далось такое решение сына? Для меня самое главное — чтобы он был счастлив, какой путь он для этого выберет — его дело. Я сказал моей дочери: «Я даже не против, чтобы ты была кошкой, но ты должна быть счастливой кошкой».

 

— Такова сегодня жизнь в Израиле. Я забочусь о счастье ребенка, но не хочу вмешиваться в его выбор. Если он хочет служить в боевых частях, то это его право. Можно его предостерегать и не пускать в армию из соображений безопасности, но, к сожалению, вне военной службы можно переходить и дорогу и встретиться с сумасшедшим водителем, никто ни от чего не застрахован.

 

— Действительно, с дисциплиной, на мой взгляд, в израильских школах не очень. Хотелось бы, чтобы современные дети больше уважали учителей. Когда я был школьником, однозначно все было строже. Либерализм в воспитании — это, конечно, хорошо, но когда он чрезмерный и принимает экстремальную форму — это уже плохо. Я как отец замечаю, что детям, безусловно, нужны границы, иначе они не в состоянии принимать информацию, обучаться чему-то новому, и это становится даже небезопасно. Если уже взрослый человек не видит чужих границ, то это уже серьезное психическое нарушение. Ребенку важно поставить границы в детстве и обучить их соблюдать, чтобы во взрослом возрасте он был в состоянии существовать в социуме.

— Это не так. Существует единая нация, единый народ. Независимо от того, откуда люди прибывают — это может быть Эфиопия, а может быть Азербайджан — они становятся гражданами, различия только в том, насколько быстро они адаптируются к жизни в Израиле. Кстати, именно армия является той структурой, в которой сплачиваются приехавшие люди. Безусловно, есть основание, которое цементирует весь народ, Израилю как раз очень хорошо удалось создать и поддерживать национальную идею. У нас очень патриотичные люди, преданные своей стране. По долгу службы я бываю в разных странах, и мне есть с чем сравнить.

 

— Отношения между государством и религией в Израиле были выстроены с образованием государства в 1948 году. С тех пор достигнутый статус-кво был в большей или меньшей мере сохранен. Иногда религиозные процедуры становятся более светскими, иногда наоборот. В качестве примера можно взять брак и погребение. Брак в Израиле находится в ведении религиозных судов, но государство признает те светские браки, которые были заключены за пределами Израиля. Погребение также находится под юрисдикцией религиозных судов. Однако частные и гражданские погребения это то, что легально существует сегодня в Израиле.

 

— В конце 1980-х — начале 1990-х, когда я учился в университете, была первая палестинская интифада. Тогда было очень много приезжих, и все считали, что в Израиле невероятно опасно. Моя семья жила в одной части Израиля — в Хайфе, а я учился в другой — в Иерусалиме. Они беспокоились, так как им казалась, что в Иерусалиме очень опасно жить. Мои другие родственники, которые сами жили в Иерусалиме и прекрасно оценивали обстановку, беспокоились уже о другом: «Как ты ходишь в восточную часть Иерусалима, это же очень опасно». Я же ходил и спокойно учился. Сегодня мы понимаем, что ни в Европе, ни в Америке — нигде нет такого места, где мы бы получили гарантии безопасности. Конечно, про Израиль мы тоже не можем сказать, что пребывание в стране полностью лишено рисков, но мы можем быть уверены в высоком уровне системы безопасности Израиля и качественной работе израильских спецслужб. Есть такие вещи, которые мы делаем ежедневно ради безопасности и уже не обращаем на них внимания. Меняется и отношение людей. Не так давно один мой приятель собирался поужинать с дочерью. Они должны были встретиться в ресторане, но когда оба подъехали к месту, там была стрельба. Что сделали бы в другой стране? Схватили своего ребенка, поехали домой, были бы потрясены и деморализованы. А в Израиле они просто выбрали другой ресторан.

 

— Влияет, конечно. Существует целая система психологической поддержки детей — в школах и вне школ, потому что когда вокруг происходят не очень нормальные вещи — взрывы, стрельба — для человека нормально реагировать на это. Если ты не реагируешь, как раз это и должно насторожить — с тобой уже что-то не так. Но действительно израильтяне — люди с подвижной психикой, очень возбудимые.

 

 — Ваша работа в Петербурге подходит к концу, какие направления вы здесь продвигали?

— Я продолжал то, что мы совместно разрабатываем уже несколько лет. Два основных направления — высокие технологии и медицина, а конкретно педиатрия и неонаталогия. Порядка двадцати клиник, больниц и госпиталей в Северо-Западном регионе России и Израиле сотрудничают между собой. Наша команда помогала наладить им совместную работу. Это клиническая работа, исследования, консультации пациентов и беременных, научные конференции, мастер-классы, круглые столы по проблемным вопросам. Это двустороннее сотрудничество, выгодное как россиянам, так и израильтянам. Также мы находили в России и Израиле компании, занимающиеся похожими вопросами, и пытались наладить связи и сотрудничество. К сожалению, именно в этих областях постоянные связи наладить пока не удается. Что касается туризма, в 2017 году наблюдается 30-ти процентный рост потока туристов в обоих направлениях. Добавилась еще одна авиакомпания, осуществляющая ежедневные перевозки между Санкт-Петербургом и Израилем. Поездки в Петербург становятся необычайно популярными. Также мы ждем петербургских туристов у нас в Израиле.