6 декабря 2013 года министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман выступил на традиционном "Форуме Сабана" в Вашингтоне - ежегодной конференции политиков, бизнесменов, журналистов и интеллектуалов США и Израиля, посвященной откровенном обмену мнениями между странами-союзниками.

 

Отвечая на вопросы ведущего и участников дискуссии, глава МИД Израиля, в частности, сказал:

 

"Приступая к нашей дискуссии, мне хотелось бы поправить уважаемого ведущего. Я не "эмигрировал" в Израиль. Я репатриировался в Израиль. Эта "небольшая" деталь имеет самое существенное отношение к теме нашей дискуссии.

Чтобы оценить перспективы достижения мирного соглашения между Израилем и палестинцами, нам нужно сначала трезво разобраться, почему спустя 20 лет после подписания соглашений Осло мы все еще пребываем в тупике. Те, кто критикует нынешнее израильское правительство и меня лично за наши позиции, забывают, что в течение многих лет у государственного руля Израиля стояли лидеры, куда более склонные к компромиссам. Они верили в возможность достижения всеобщего мирного урегулирования. Они пошли на максимально возможный риск - как, например, мой друг Эхуд Ольмерт в Аннаполисе (2007), а до него - бывший премьер Эхуд Барак в Кэмп-Дэвиде (2000) и Биньямин Нетаниягу в Уай Плантейшен (1998).

И тем не менее, невзирая на все эти усилия, невзирая на все усилия американской стороны, мы все еще в тупике. Не осознав причин этого, мы не сможем продвинуться вперед. Еще одна ошибка, которую я вижу - это порядок приоритетов. Мы должны начинать не с решения вопросов безопасности или судьбы беженцев. Главная проблема сейчас проста - это отсутствие доверия. Взаимное доверие между сторонами находится сегодня практически на нуле. Если вы не верите обещаниям и обязательствам партнера, мира не будет никогда.
Еще один урок истории, на который мне хотелось бы указать, касается характера наших потенциальных партнеров. До сих пор Израиль подписывал мирные соглашения только с правителями соседних стран - не с их народами. Мирные договора с Египтом и Иорданией - это договора с правящими элитами. Я полагаю, что достичь подлинного окончательного урегулирования можно только с палестинцами - не с их правящей кликой.
Я, как и все мои сограждане, хочу мира, хочу стабильности, хочу найти решение проблемы. Однако мы - единственная демократия в регионе, где ни демократия, ни экономическое процветание не приживаются легко, регионе, который претерпевает беспрецедентные потрясения. Думать о том, что именно сегодня можно достичь решения палестино-израильского конфликта - все равно, что закладывать фундамент нового дома в разгар землетрясения. Среди самих палестинцев продолжается раскол. Аббас не представляет сектор Газы, где правит Хамас, да и в Иудее и Самарии легитимность его власти под вопросом - он уже более трех лет постоянно откладывает президентские выборы! 
Вместе с тем я глубоко убежден, что мы должны продолжать диалог с палестинцами, возобновившийся благодаря усилиям государственного секретаря США Джона Керри. Несмотря на то, что я не верю в возможность достижения урегулирования "в этом году или в следующем", само продолжение диалога, "управление" конфликтом имеют критическое значение. Мы и палестинцы - соседи в одном и том же регионе. Мы должны думать о мирном сосуществовании. Поэтому мы высоко ценим все усилия, направленные на поддержание этого диалога. Тем не менее, мне кажется, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не создавать в процессе этого диалога излишних ожиданий быстрого прогресса. Такие ожидания в прошлом с необходимостью вели к разочарованиям, а за разочарованиями быстро следовала очередная вспышка насилия. Мы должны продвигаться постепенно, шаг за шагом, понимая, что это очень долгосрочный процесс.
Что же до вопроса о гарантиях безопасности, то хочу заявить со всей определенностью - мы сами определяем параметры нашей собственной безопасности. При любом урегулировании Израиль должен быть способен защитить себя самостоятельно, не полагаясь даже на самых лучших наших друзей. У Соединенных Штатов Америки хватает проблем и без Израиля- как внешних, так и внутренних. Мы в Израиле должны осознавать это. США всегда останутся нашим главным стратегическим партнером, но при этом, ничуть не умаляя роли США, я полагаю, что Израиль должен диверсифицировать свою внешнюю политику и действовать более творчески на международной арене. Говоря упрощенно, мы должны избегать ситуаций, в которых мы сегодня просим США решить иранскую проблему, завтра - палестинскую, послезавтра - наложить вето на какую-то резолюцию Совета Безопасности ООН и так далее. Израиль должен стремиться быть полезным партнером для США и вносить свой уникальный вклад в двустороннее сотрудничество.

Израиль не заинтересован в изоляции. Мы хотим быть интегральной частью международного сообщества. Однако мы - одно маленькое еврейское государство, окруженное 57 мусульманскими странами, контролирующими около 70% энергетических ресурсов планеты. Я знаком с одним европейским политиком, который в бытность в оппозиции последовательно выступал в поддержку Израиля. Два года назад он стал премьер-министром и тут же начал делать про-палестинские заявления. Мне объяснили, почему это случилось - в его стране большая безработица, очень нужны инвестиции, а поступают они только из Турции и стран Персидского залива. Что тут скажешь? Тем не менее я убежден - мы можем и должны действовать на международной арене творчески, отстаивая наше место под солнцем в этом непростом современном мире, предлагая нашим партнерам то, что другие им дать не могут - знания, технологии, инновации.

Израиль может и должен развивать эффективное партнерство с такими регионами, как Африка и Юго-Восточная Азия, странам которых мы можем предложить свои знания и опыт в стратегически важных для них сферах хозяйства и технологии - таких, например, как продовольственная безопасность и управление водными ресурсами. Я очень рад тому, что мой коллега - министр энергетики и водного хозяйства Израиля Сильван Шалом - отправляется прямо отсюда, из Вашингтона, в поездку по странам Африки. Именно это я имею в виду, говоря о творческой многосторонней дипломатии.

Отдельно следует отметить роль России. Сегодня мы понимаем, что Россию нельзя игнорировать - она остается ключевым игроком во многих регионах нашей планеты, в том числе и на Ближнем Востоке, где Россия активизирует свою деятельность не только на сирийском, но и на египетском и других направлениях. Израиль поддерживает тесный диалог с Россией, о котором можно сказать, что при всех несогласиях между нашими сторонами он проходит честно и откровенно. Разрешение сирийского кризиса показало, что, когда Россия и США достигают общего знаменателя, они в состоянии добиться своих целей гораздо более эффективно, действуя сообща.

На данный момент главным камнем преткновения между американским и российским подходами к урегулированию сирийской проблемы остается будущее Башара Асада. Конфликт в Сирии носит в себе элементы гражданской войны, исламистского террора и интервенции соседних государств, в первую очередь Ирана. Только переговорами в Женеве подобный запутанный узел распутать не удастся.

Говоря об Иране, нельзя не признать - мы не можем скрыть разногласия в подходах, возникшие между Иерусалимом и Вашингтоном относительно промежуточного соглашения по иранской ядерной программе. Однако нет никакой необходимости в публичной дискуссии по этим разногласиям. Я думаю, нам стоит несколько охладить атмосферу. Вместе с тем нельзя не сравнить сделку, заключенную с Ираном, с договоренностью о разоружении сирийского режима. В случае Сирии, было принято решение заставить режим уничтожить всю инфраструктуру производства химического оружия и вывезти все сырьевые материалы за пределы страны. В случае Ирана центрифуги для обогащения урана остались на месте и продолжают работать, пока мы тут беседуем. И конечно же, иранцы добились того, что весь обогащенный уран остался в Иране, под контролем режима. В этом - огромная и драматическая разница.

Для меня и для всех израильтян абсолютно неприемлемо то, что когда за день до подписания соглашения иранский лидер аятолла Хаменеи заявил, что евреи - это свиньи и псы, а Израиль будет уничтожен, со стороны европейских стран не раздалось ни единого слова протеста. Единственным, кто решительно осудил эти заявления, был госсекретарь Керри.

В наших дискуссиях с европейской стороной мы часто выслушиваем от них лекции о важности демократических ценностей и необходимости защищать эти ценности. Я не жду позитивных перемен от Хаменеи, но у меня есть определенные представления о том, какой должна была быть реакция Европы.

Мы знаем, каковы намерения иранского режима, мы видим, насколько он замешан в международном терроризме, и мы рассматриваем его ядерные амбиции именно в этом контексте. Сочетание иранской идеологии с ядерным потенциалом станет устрашающей реальностью для всего мира. Надо быть откровенными - сегодня мы стоим на пороге гонки ядерных вооружений на Ближнем Востоке, последствия которой могут посрамить голливудские фильмы ужасов. Главной задачей израильского правительства является обеспечение безопасности наших граждан. В конечном итоге, мы примем те решения, которые сочтем необходимыми, и сделаем это с максимальной ответственностью. Что до меня, то я давно избрал своим девизом, как в частной, так и в политической жизни известную фразу из кинофильма: "Если ты хочешь стрелять - стреляй, а не болтай".
Еврейский и иранский народы дружили столетиями, если не тысячелетиями. Все это изменила "исламская революция" аятоллы Хомейни. Мы пытаемся продолжать прямой диалог с иранским народом, которому мы совершенно не желаем зла, и надеемся на реальные перемены в Иране. Почему проблема иранской ядерной программы стоит столь остро? Да потому, что ответственность и прагматизм правящего в Иране режима вызывают столь большие сомнения. В мире немало стран, обладающих ядерным потенциалом, которых от создания атомной бомбы отделяют только политическое решение и несколько недель работы - Япония и Германия, например. Они нас не беспокоят, по вполне понятным причинам. В Иране, где реальная власть остается в руках "стражей исламской революции" и Хаменеи, такой потенциал просто недопустим.

Сегодня Иран представляет главную угрозу не столько для Израиля, сколько для Саудовской Аравии и других соседних стран. Мы видели, как Иран пытался дестабилизировать обстановку в Бахрейне. Саудовская Аравия озабочена своими собственными интересами, и правящий там режим прекрасно сознает, что Израиль, сионизм, евреи не представляют для него никакой угрозы - опасаться он должен радикальных суннитских исламских движений и иранских амбиций. Израиль, со своей стороны, остается готов к диалогу со всеми странами региона.

Разумеется, это не значит, что, преследуя общие тактические интересы, мы готовы поступиться собственными стратегическими задачами. Мы не приемлем так называемую "Саудовскую мирную инициативу", потому что она требует от нас согласиться на "возвращение" палестинских "беженцев" на территорию Израиля. Это значит - уничтожить Израиль как еврейское государство. Отказ от "права на возвращение" и признание того, что Израиль навсегда останется государством еврейского народа - это ключевые элементы любого соглашения.

Израиль принял сотни тысяч еврейских беженцев из арабских стран. Мы не посадили их в лагеря и не оставили их искусственно на положении беженцев в течение десятков лет. Кстати, я что-то не заметил, чтобы кого-то в мире сильно интересовало положение палестинских беженцев, например, в лагере Эль-Ярмук возле Дамаска - а там были убиты около 1600 человек! Это не вызвало ни протеста со стороны Махмуда Аббаса, ни дискуссии в Совете Безопасности ООН.

Я не приемлю утверждений, будто мы являемся "оккупантами". Палестинского государства не существовало никогда, и с 1948 по 1967 годы территории, на которые сегодня претендует палестинское руководство, находились под полным контролем арабских стран - Иордании и Египта - которые и не подумали предоставить палестинцам независимость. Более того - ФАТХ, партия Аббаса, был создан до Шестидневной войны, а не после нее. Те, кто говорят об "оккупации" сегодня, либо просто не понимают, либо намеренно искажают подлинную историю конфликта. Мы готовы к разделу этого маленького клочка земли, этих 21 тысяч квадратных километров. Только Израиль пошел на конкретные шаги по установлению мира в этом регионе и продемонстрировал готовность пойти на болезненные жертвы. Мы отказались от Синая и от Газы, от половины Иудеи и Самарии - в сумме это в шесть раз больше, чем территория современного Израиля. Мы делом доказали свое стремление к миру. Палестино-израильский конфликт не является территориальным - именно поэтому его так сложно разрешить.

Должен также заметить, что для меня являются неприемлемыми и разговоры о возможном "одностороннем" решении конфликта. У всех нас стоит перед глазами пример так называемого "размежевания" в секторе Газы и его разрушительных последствий. Мы пошли на весьма существенные жертвы. Взять, к примеру, известную мантру о том, что еврейские поселения являются якобы главным препятствием на пути к миру. Мы подписали два мирных соглашения, невзирая на существование поселений, а вот в Газе мы ликвидировали 21 поселение, и получили в ответ десятки тысяч ракет и минометных снарядов на Юг Израиля.
Гораздо более перспективной мне видится идея обмена территориями и населением между Израилем и будущим палестинским государством. Я уже не раз говорил, что ради достижения подлинного и всеобъемлющего мирного урегулирования я буду готов отказаться и от поселения, в котором живу, и даже от своего собственного дома. Однако это должен быть настоящий мир, основанный на признании права Израиля на существование как еврейского государства".