– Многие из наших читателей, бизнесменов и менеджеров,рассказывают, что из-за непростой ситуации в Украине они столкнулись с новой проблемой – переживаниями сотрудников, часто паническими. Как вы порекомендуете снимать панические атаки в группе, например, в рабочем коллективе?

Моти Пикельнер: В первую очередь, при панических атаках человеку не хватает воздуха. Есть разные психосоматические симптомы, которые в этом случае проявляются в теле. Например, это может быть обильное потовыделение на руках, на лице, на лбу. У человека спирает дыхание, может не хватать кислорода. И первое, что нужно делать, чтобы помочь человеку, у которого началась паническая атака – это восстанавливать дыхание. Человек может делать это сам или же с помощью другого.

Гила Петрова: При снятии панических атак сначала устраняются физические симптомы. Обычно панические атаки сопровождаются усиленным сердцебиением, у человека перехватывает дыхание. Как сказал Моти, прежде всего у нас из подручных средств есть воздух. Испытывающий такую атаку может сам начать глубоко дышать. Или же другой человек, например, коллега, который находится в нормальном состоянии, может стать рядом с тем, кому плохо, и спокойно дышать. Его спокойное дыхание должно успокоить того, у кого случилась паническая атака.

М.П.: Похожую технику – синхронизации дыхания – используют во время родов. Когда муж стоит рядом, шарахается из стороны в сторону и не может найти, в чем быть полезным, тогда врачи ему говорят: «Дыши!» И он начинает поддерживать свою жену дыханием, показывая, как нужно дышать.

Г.П.: Также под рукой у человека обычно есть вода. При панической атаке нужно попить воды, а если есть возможность – умыться или принять душ. Это должно помочь снять приступ паники.

Докапываться до причины атаки в момент приступа бесполезно – это вопрос к специалистам, да и причина приступа может быть разной. Например, человек был год назад на Майдане, видел убитых. Вдруг в настоящем ему что-то напомнило о тех переживаниях. И человек уже не видит настоящее, а видит картину кровопролития и насилия, реагируя на ту ситуацию. Хотя вокруг все уже спокойно. Так устроена психика: какие-то воспоминания, какие-то «спусковые крючки» – и человек начинает переживать, как будто он находится на месте своей травмы. Главное для окружающих такого человека – снять приступ, успокоить его.

– Что вы порекомендуете собственникам бизнеса и топ-менеджерам, сотрудники которых переживают коллективный стресс?

М.П.: Когда в стране создается такая ситуация, как в Украине – естественно, что она становится непростой для всех. Есть теория, согласно которой, людям свойственны две тенденции: стремление к рациональному мышлению или к эмоциональному мышлению. Например, люди с рациональным мышлением принимают больше решений, исходя из логики и холодного просчета. Но все, что касается стресса, панических атак и переживаний из-за нестабильности в стране и других факторов, которые негативно сказываются на трудоспособности – относится к области чувств. Чтобы справляться с чувствами, нужно осознанно признаться самому себе: да, я волнуюсь, я переживаю. Это важно – признаться себе в том, что что-то не так.

Менеджерам и собственникам бизнеса важно собрать сотрудников и успокоить. Сделать это можно, только говоря им правду, через эмпатию. Можно, например, сказать: «Ребята, вы все боитесь, но и я тоже боюсь. Происходит что-то страшное и непонятное. Может быть, будущее фирмы под угрозой. Но я оптимист, я эту компанию создал, и я надеюсь, что она выстоит. Я сделаю все от меня зависящее для этого». Важно заряжать людей своим оптимизмом – тем чувством, которое присуще всем предпринимателям.

Мы знаем, что украинские бизнесмены приняли очень активное участие в Майдане как люди проактивные и не смиряющиеся с «фактами». Это рассказывали нам психологи и психотерапевты, с которыми мы общались в Украине. Потом часть бизнесменов перешли в политику, а часть отошли на задний план, в тень. Но стране нужны такие люди – ответственные, активные, свободные, сильные и хозяйственные. Нужно организовывать тренинги для руководителей высшего звена, для построения и налаживания структуры психологической поддержки населения. Израильтяне в этом многим могут помочь – как раз нам в этом не приходится изобретать велосипед.

Моти Пикельнер и Гила Петрова увидели, что у украинских психологов, психотерапевтов и психиатров – отличный опыт работы с кризисом, но к массированному наплыву потерпевших местная школа психологической помощи все равно оказалась не готова

Фото: Александр Козаченко для «Forbes Украина»

Г.П.: Семинары, которые мы проводили в Киеве, были посвящены как раз этим проблемам. У Украины появился новый опыт. Может быть, все быстро закончится, и этот опыт вашим врачам и не понадобится. Но Израиль в такой ситуации находится уже много лет, с самого начала своего основания как современного государства. И на семинарах мы пытаемся соединить нашу реальность с тем, что можно применить здесь, в Украине – понять, где и в чем мы можем помочь.

– Пожалуйста, приведите примеры израильского опыта, который не имплементируется в украинских реалиях?

Г.П.: Трудным является все, что связано с планированием административных и государственных структур, с планированием сети, которую нужно налаживать на разных уровнях. Речь идет о сети поддержки для пострадавших от посттравматического синдрома – в Украине такая сеть не создана.

М.П.: В Украине есть проблема с организацией общественной или государственной сети помощи пострадавшим. Хотя такая сеть может сама по себе снизить уровень стресса в обществе значительно.

У человека, получившего посттравматический синдром, сильно понижается функциональность. Появляется синдром вторжения: навязчивых мыслей, памяти – флеш-беки, ночные кошмары, бессонница, невозможность сконцентрироваться.

Из-за этого человек не может работать. Это диагностируется как заболевание, но не лечится психиатрическими методами. Это не фобия – это несколько фобий, собранных вместе, которые просто терроризируют человека.

Что делает сеть поддержки? В 1990-е годы в Японии произошел теракт в метро. Это была химическая атака, которую провела секта «Аум Синрикё». В Токио на каждого пострадавшего физически было 38 человек, которые получили посттравматический синдром: то есть на одного раненого или убитого было 38 человек свидетелей с посттравматическим синдромом. 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке этот показатель составлял 1 к 55: на каждого раненого или погибшего было 55 получивших посттравматический синдром.

В Израиле эта цифра – 1 к 3 или 4. Почему она ниже, чем в других странах? Потому что есть инфраструктура помощи и поддержки в чрезвычайных ситуациях. Есть служба постоянных оповещений, инфраструктура бомбоубежищ: каждая семья приписана к бомбоубежищу. На каждого человека в Израиле есть противогазы, которые лежат у него дома. Человек чувствует себя более защищенным: даже если произойдет что-то непредвиденное и плохое – есть к кому обратиться, есть противогаз, бомбоубежище, и так далее.

– Все ли свидетели трагедий подвергаются посттравматическому синдрому?

Г.П.: Нет. Например, 100 человек видели взорвавшийся автобус. И только у 10 из них может развиться посттравма. Совершенно не нужно лечить всех – основная масса здорова!

Но если эти 10% пострадавших свидетелей пошли к психологам, то к ним добавляется 10% психологов, которые услышали эти истории. Эти психологи пошли к своим супервизорам, и 10% супервизоров добавляются к кругу пострадавших – казалось бы, происходит «заражение страхом». Но с каждым последующим кругом сила этой травмы уменьшается, на что процесс общения и рассчитан – нужно, чтобы боль растворилась. Как круги на воде. Поэтому пострадавшим важно, чтобы было куда идти и кому говорить о своих переживаниях. Чтобы человек не оставался с внутренней болью. Тогда все общество будет здоровее.

– Какой опыт израильских бизнесменов вы бы посоветовали перенять украинским предпринимателям?

М.П.: Не секрет, что спокойные и умиротворенные сотрудники трудятся лучше. В Израиле многие предприятия работают с консультантами-психологами – и внутренними, и внешними. Они очень помогают людям справиться со стрессом – как связанным с травмами, так и с семейными либо финансовыми проблемами.

Например, в условиях стресса часто люди смешивают понятия «страшно» и «опасно». А их нужно разделять. Не все, что страшно – опасно. Но человек сам часто не может это распознать, и тратит много времени и внутренних ресурсов, чтобы понять, что «эта ситуация меня не убьет». Однако сам стресс при этом накапливается.

Г.П.: В психологии есть такое понятие – «накопительный стресс». Это очень актуально для Украины, особенно для бизнесменов, которые работают на износ. А потом достаточно гриппа или какого-то незначительного события, чтобы все полетело в тартарары.

– Какие процессы по работе с посттравматическим синдромом универсальны для всех стран мира?

М.П.: В периоды кризиса, в том числе в Украине, мы встречаем много людей, которые хотят просто быть полезными. Потому что один из инструментов борьбы со стрессом и страхом – оказывать помощь другим. Не секрет, что самые успешные бизнесмены в конце своей карьеры, достигнув всех благ этого мира, в итоге приходят к благотворительности. И они говорят, что помощь другим – это лучшее, чего они достигали в своей жизни. Это то, ради чего стоит жить и зарабатывать деньги. И в кризис бизнесменам, которые поддерживают других, намного легче и проще. Такая поддержка может подарить оптимизм коллективу, а самому бизнесмену – придать больше сил и уверенности, так необходимых в непростые времена.

– Важнейший вопрос, который интересует множество людей – как снимать стресс у детей?

М.П.: В Израиле существует много сказок и детских книжек, которые помогают переносить стресс и вырабатывают защитные механизмы по защите от него.

Я бы советовал родителям посмотреть фильм Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна». Это фильм о еврее, который попадает в концлагерь во время Холокоста со своим пятилетним сыном. Это – трагикомедия. На протяжении всего фильма Бениньи обставляет всю ситуацию с лагерем так, будто это очередное приключение, игра: «Смотри, сынок, как тут все организовано: женщины в одну команду, мужчины в другую. Смотри, какая очередь! Не бойся, я забронировал нам места! Кто первый наберет тысячу очков, получит суперприз – настоящий танк!» Каждый день, приходя с изнурительной работы обратно в барак, веселый отец рассказывает сыну, как он сегодня отлично поиграл в классики и другие занимательные игры, и что с нетерпением ждет завтрашнего дня.

Г.П.: Я вспоминаю историю, которая произошла в Израиле. В 2006 году я работала в министерстве абсорбции, в период, когда была Вторая ливанская война. До Хайфы тогда долетали ракеты. У нас в министерстве работала женщина, которая возила с собой на работу двух маленьких детей. По дороге домой сирена, предупреждающая о бомбардировке, застала их автобус посреди поля. Они выбежали, растерянные, но прятаться было негде. Чистое поле. Было очень страшно, потому что сирена – это душераздирающий вой. Времени, чтобы добежать до укрытия, всего 45 секунд, после которых ракеты достигают цели.

Эта женщина увидела посреди поля кустик. Там не было ни бомбоубежища, ни остановки, ни дома, где можно было бы укрыться. Единственное, что она придумала – спрятаться с детьми под этот куст. Она понимала, что невозможно дать детям гарантированную безопасность, но можно дать им иллюзию безопасности. Иллюзия безопасности – это лучше, чем ничего.

Вероятность того, что бомба попадет в этот кустик, была очень маленькой. А вероятность того, что дети перепугаются, увидев маму в истерике, была очень высокой. И эта женщина приняла единственно правильное решение.

Если у вас истерика, если вам страшно – идите к психологам, подружкам, родителям, к тому, с кем можно будет разделить переживание, чтобы вам стало легче. Потому что нельзя быть рядом с ребенком в состоянии паники. Ребенок может запомнить это на всю жизнь. Не событие, которое привело к панике. А маму в таком состоянии.

– В какой мере украинские коллеги готовы к сложившемуся в обществе напряжению?

М.П.: Здесь, в Украине, мы работаем с психологами и психиатрами, которые сталкиваются с последствиями того, что происходит на фронте и в социуме из-за войны. Это называется вторичная травматизация. Человек, который встречается лицом к лицу с тем, что переживают солдаты на передовой, или работает с детьми-беженцами, которые потеряли родителей, и сам получает «отголосок» травмы, хотя он сам там не был и не участвовал в страшных событиях. Это – второй круг травматизации.

У украинских коллег отличные навыки по работе со стрессом и по его медикаментозному лечению. Но нет опыта работы с огромным наплывом потерпевших. Врач может быть самым лучшим, но когда 20 человек ждут его в прихожей постоянно – это тяжело.

Г.П.: При всем этом наша голова устроена так, что мы можем переживать то, с чем мы не встречались. Можем дорисовать картину, и дорисовать ее страшнее, чем она есть на самом деле. Об этом нужно всегда помнить.

В Израиль сейчас приезжает много репатриантов из Краматорска, Луганска, Мариуполя, которые видели, как «Градом» накрывает целые районы. Они рассказывают, что это очень тяжелое зрелище. Видно, как травмированы эти люди.

– Сколько времени занимает реабилитация людей, получивших посттравматический синдром?

Г.П.: Я отвечу на этот вопрос хасидской притчей. Сидит мудрец у дороги, а прохожий спрашивает: «Сколько идти до Хайфы?» Мудрец ничего не отвечает. Прохожий пошел дальше, прошел 200 метров. И тут мудрец начинает звать его обратно. Прохожий возвращается, и мудрец сообщает: «До Хайфы трое суток ходьбы». Прохожий удивляется: «Что же ты мне сразу не сказал?» На это мудрец отвечает: «Мне нужно было посмотреть, как ты идешь».

– По вашему мнению, что самое сложное в той ситуации, в которой оказалось украинское общество?

М.П.: Люди говорят о нехватке организации и опыта для формирования структуры реабилитации. Говорят, что не хватает бюджета для помощи огромному количеству людей, которые просят о ней. Есть острая нехватка рабочих мест для беженцев. Прекрасные специалисты из Донецка и Луганска приехали в другие города и живут на волонтерской помощи, не могут найти работу. Это создает незанятость и безработицу.

Г.П.: Миллион людей сорваны со своих мест. Они неприкаянные, многие из них не работают. Это – бомба замедленного действия для государства. Дальше – криминал и другие негативные последствия для экономики.

М.П.: Прежде всего на себе ощущают последствия войны люди бизнеса. Когда какие-то ресурсы заканчиваются, страдают именно они. Что в этой ситуации делать? Например, бизнесмены могли бы самоорганизоваться и нанять на работу этих безработных из Донецка и Луганска, помочь им с трудоустройством. Может быть, это хороший случай, чтобы найти толковых специалистов. Помочь им – значит помочь и самим себе. Ведь таким образом поддерживается вся экономика, а бизнесмены будут ощущать оптимизм и свое лидерство.